Патентный рэкет в России стал обычной практикой, сегодня можно украсть и зарегистрировать на себя все, что угодно — чужой известный всему миру брэнд, чужое имя, чужой дизайн — с тем, чтобы потом продать их истинным, но нерасторопным владельцам. Причем все это можно проделывать, не нарушая закона.
На законных основаниях
Примеров недобросовестного использовании чужой торговой марки, фирменного названия, логотипа во всем мире хоть отбавляй, бренды воровали во все времена, но нигде и никогда подобная деятельность не приобретала такого размаха, какой наблюдается в России сейчас.
В нашем УК есть статья № 147 (Нарушение изобретательских и патентных прав), предусматривающая небольшие штрафы или лишение свободы сроком до пяти лет, но она практически не используется. Худшее, что может приключиться с недобросовестным пользователем чужой марки, — у него после долгих (в течение года-двух) судебных разбирательств и экспертиз эту марку отберут. Государство, по сути, самоустранилось от участия в защите патентных прав, в то время как в Западной Европе и США этим занимаются специальные государственные органы.
Показательна история, приключившаяся в России с американской компанией Interbrand. Она была создана в 1974 году и как раз занимается брэнд-консалтингом — в частности, определяет стоимость брэндов. Суть метода: из стоимости компании в акциях вычитают ее балансовую стоимость (т. е. материальные активы), остаток — это цена нематериальных активов, то есть цена брэнда.
Но Interbrand и сам по себе известный брэнд, годовой оборот компании составляет около $100 млн, она имеет офисы в 20 странах мира. И вот в 2000 году в Москве появилась фирма Интербрэнд Русконсалт, назвавшаяся дочкой Interbrand. В числе своих клиентов фирма упоминала Nestle, PricewaterhouseCoopers, British Airways, BMW и т. п. Кстати, присутствовавший на презентации Интербрэнд Русконсалт тогдашний гендиректор Роспатента Александр Корчагин высказался в том смысле, что новая компания может сыграть важную роль в развитии цивилизованных отношений в области использования товарных знаков.
Между тем нью-йоркская штаб-квартира Interbrand Group заявила, что знать ничего не знает о своей московской дочке. Тем не менее Интербрэнд Русконсалт, зарегистрированная в офшоре, получила заокеанский товарный знак на вполне законных основаниях. На тех же законных основаниях в Роспатенте в свое время были зарегистрированы сотни известных марок без ведома их истинных владельцев — тут можно упомянуть Akai, Funai, Focus Wickes, Forbes, IKEA (владельцам двух последних брэндов удалось в итоге от пиратов отбиться, апеллируя к общеизвестности, — подробнее об этом ниже).
Дети лейтенанта Шмидта
Контрафактное использование торговых марок за последние 15 лет претерпело эволюцию, и ее высшая форма — мошенничество по закону, согласно теории Дарвина, сосуществует с самыми незамысловатыми методами захвата. Можно, например, просто изменить пару букв в названии, но оставить дизайн, упаковку и подсесть на раскрученный брэнд, не тратясь на рекламу (примеры — Pawasonic и Akaiwa, недвусмысленно напоминающие японские Panasonic и Akai с Aiwa). Другой пример незатейливого пиратства — осетинская водка и подольские сигареты Балтика.
Образец более цивилизованной операции — перехват брэнда Масленица у питерской фирмы Талосто. Та начала активно его пиарить, не озаботившись регистрацией, и в результате питерцам пришлось перейти на брэнд Мастерица. Тут надо сказать, что продавцами брэндов запатентовано практически все содержание орфографического словаря, так что если вы захотите зарегистрировать свою фирму или товарный знак, в наименовании которых используются широко употребляемые слова, то у вас наверняка будут проблемы.
Среди наиболее распространенных ноу-хау патентных рэкетиров — регистрация на себя или на свою компанию известных иностранных брэндов, владельцы которых ведут бизнес в России спустя рукава.
Александр Осокин: Фирма, которую выдают в России за владельца торгового знака Akai, была зарегистрирована в Гонконге.
Александр Осокин, частный адвокат, работающий в том числе на Mortier Catering (производитель мясных деликатесов из Бельгии): Недобросовестная конкуренция в патентном деле эволюционирует — вместо банальной регистрации чужих марок на свое имя их регистрируют на лжедочерние фирмы зарубежного или отечественного правообладателя (как правило, они находятся за границей). В случае претензий российский пользователь обычно заявляет, что марка используется с согласия этой самой лжедочки, то есть правообладатель, разумеется, в курсе. Разбираться во всем этом суд будет бесконечно и без очевидного результата. Такой вот маскировкой пираты вводят в заблуждение государственных специалистов, занимающихся патентованием.
Один из самых известных в России похитителей брэндов — Сергей Зуйков, глава фирмы Зуйков и партнеры. Вот уже десять лет он перехватывает брэнды, а потом их продает. Правда, несмотря на громкие названия атакованных фирм, его бизнес нельзя назвать масштабным — оборот исчисляется сотнями тысяч долларов в год. Самое главное достижение Зуйкова — захват товарного знака японского производителя бытовой электроники Akai. Адвокаты подставной фирмы (она принадлежала Сергею Зуйкову) доказали Роспатенту, что компания Akai в течение трех лет не использовала в России свой товарный знак. В результате он был зарегистрирован на ту же подставную фирму, а затем продан (был также зарегистрирован, открыт и продан сайт akai.ru, фактически слизанный с японского аналога).
Сергей Зуйков: Процесс с Akai тянется уже около трех лет. Изначально рассматривалась схема прямой продажи японцам фирменного наименования Akai. Но поначалу японцы не заинтересовались предложением. В итоге я продал брэнд компании Бытовая электроника Сокол (сумма сделки — коммерческая тайна). Но Сокол рискует потерять его, поскольку он получил от меня брэнд, но не захотел, чтобы я его дальше сопровождал. И уже совершил ряд ошибок. Затеянная нашим Akai рекламная кампания под названием возвращение легенды, которая имеет отношение как раз к японскому производителю, — это ошибка.
Александр Осокин: Фирма, которую выдают в России за владельца торгового знака Akai, — Akai Universal Ltd. — была зарегистрирована в Гонконге, полагаю, на эту регистрацию потребовалось всего $2-3 тыс. Крайне сомнительно, что она имеет какое-то отношение к японцам. Любопытно, что по тому же адресу в Гонконге зарегистрирована еще одна фирма — Funai Trade Ltd., также, надо думать, изначально абсолютно левая, созданная с аналогичной целью — регистрации марки Funai. Одна из главных причин, по которым это стало возможным, — невнимательное отношение владельцев известных торговых марок к российскому рынку.
Проще говоря, продать японцам их собственный товарный знак у Akai Universal не получилось — пришлось искать другого покупателя, которым и стала ТПК Бытовая электроника Сокол, имеющая производство в Александрове (Владимирская область).
Дмитрий Тиманов, гендиректор ТПК Бытовая электроника Сокол, заявил, что имел дело именно с японцами, а не с мутной фирмой из Гонконга. По его словам, официально продукция Akai в Россию уже давно не ввозилась, и нас теперь ожидает возвращение марки в страну. Планы у Сокола, переориентировавшегося на Akai, грандиозные: в частности, выпустить в этом году 200 тыс. телевизоров под этой маркой.
Но велика вероятность, что к известному японскому брэнду эта продукция фактически отношения не имеет. Корреспондент Денег попросил Дмитрия Тиманова прокомментировать ситуацию с Akai, и тот выдал не слишком внятную версию — дескать, фирма, зарегистрированная в Гонконге, с некоторых пор договорилась с японцами — нынешним владельцем брэнда Akai транснациональной корпорацией Grande — относительно использования брэнда в России (и даже сама вошла в Grande.)
Руслан Пашков: В том, что многие компании лишились своих торговых марок, они сами виноваты
Grande, по всей видимости, не так давно купила Akai Universal вместе с отмытым товарным знаком и только сейчас открывает официальный офис Akai в Москве. Разумеется, у нынешних владельцев товарного знака Akai нет никакого желания рассказывать об истории его приобретения.
Полна событиями и жизнь другого известного продавца брэндов — Руслана Пашкова, президента ТПК Гурман. С 1998 года его компания сотрудничала в качестве дилера с голландским и бельгийским производителями мясных деликатесов — соответственно Groot и Mortier Catering. Поначалу Гурман покупал по оптовым ценам паштеты, колбасы и тому подобный мясной товар и поставлял все это розничным сетям. Руслан Пашков постоянно предлагал западным партнерам организовать совместное производство на территории России, передать ему права на эксклюзивное дилерство, но партнеры к этим предложениям отнеслись без особого энтузиазма. Через некоторое время голландцы и бельгийцы обросли и другими дилерскими связями, а про эксклюзивного Пашкова и думать забыли. Вспомнить о нем пришлось, когда выяснилось, что предприниматель зарегистрировал торговые знаки Groot и Mortier на свою компанию (обе европейские фирмы не имеют в России своего офиса). Мало того, оказалось, что в 2004 году Гурман организовал таки производство паштетов под маркой Groot, выдав лицензию некой московской фирме Гроот, а в 2005-м — паштетов Mortier в Калининградской области, предварительно оповестив рынок, что получил лицензию фирмы Mortier на соответствующее производство.
Ян Свагерман, президент компании Groot: Это — лжефранчайзинг, к нам эта калининградская продукция не имеет никакого отношения, к тому же она не выдерживает критики по стандартам качества. Паштеты производятся в колхозе, работающем якобы под опекой общества инвалидов. Когда мы обратились к Руслану Пашкову за разъяснениями, выяснилось, что производство, оказывается, налажено для того, чтобы соблюсти наши взаимные интересы в России. В чем эти интересы состоят, мы так и не поняли. В палате по патентным спорам мы в январе 2005 года отстояли свою торговую марку. Пашков может еще год оспаривать это решение, но судиться он будет уже не с нами, а с государством.
Руслан Пашков считает, что у него есть своя правда: Многие западные компании относятся к нам как к папуасам! Да и вообще, в том, что многие компании лишились своих торговых марок, они сами же и виноваты — надо было думать о необходимости защиты, а не пускать все на самотек. Поймите и нас — мы занимались тем, что за свой счет открывали для Запада свой рынок: прописывались в розничных торговых сетях, защищали интересы поставщиков, организовывали совместное производство. Мы были крупнейшим продавцом Groot и Mortier — они нам многое обещали и ничего из обещанного не выполнили.
Валерий Медведев: Пираты всегда пользуются возможностью застолбить торговую марку и потом предъявлять претензии ее истинному владельцу
Валерий Медведев, управляющий партнер юридической фирмы Городисский и партнеры: Пираты всегда пользуются возможностью застолбить торговую марку, чтобы потом предъявлять претензии ее истинному владельцу. Очень часто эти события вызваны рассогласованием между производителем и дистрибутором. Они не находят общего языка, и в конце концов дистрибутор регистрирует марку на себя и пытается перекрыть канал производителю.
Любопытно, что сама торговая марка Гурман многократно перепродавалась. А владелец марки Руслан Пашков теперь, в свою очередь, пытается отстоять свои права на нее — он с готовностью показал корреспонденту Денег длиннющий список известных (таких как Балтимор) и не очень производителей, использующих слово гурман в качестве товарного знака.
Стоит отметить, что теоретически предметом разборок могут стать не только действующие, но и брошенные когда-то брэнды — в том числе торговые марки предприятий из царской России, СССР и братских социалистических стран, а также компаний, переименовавшихся или прекративших свое существование в более позднее время. Здесь могла бы возникать любопытная юридическая коллизия: регистрация брошенного знака — это законно? И если да, то на каких основаниях? Но коллизия эта чисто умозрительная. Брошенную марку, конечно, подобрать можно, но свободных брошенных марок сегодня просто нет — как правило, брэнд при закрытии бизнеса продается как нематериальный актив.
Сергей Зуйков: Я в свое время интересовался судьбой брэнда Gold Star, который когда-то был заменен на LG. Оказалось, что им так и владеют корейцы. Любопытна также судьба брэнда Hershi. В свое время голландцы выпускали прохладительные напитки под этой маркой и активно ее пиарили, а потом вдруг резко прекратили производство. Я думаю, что они выпускали у нас херши незаконно и вступили в конфликт с владельцем брэнда Hershey`s — американской кондитерской компанией. Я также подозреваю, что современные водка Шустов или ресторан Дурдинъ тоже имеют очень отдаленное отношение к известным когда-то брэндам. Что же касается знаменитых когда-то советских, болгарских и тому подобных марок, то почти все они так или иначе сегодня используются, свободных брэндов среди брошенных практически нет. У меня, правда, на примете есть один очень хороший брэнд, но я вам его не назову — как раз им я сейчас и занимаюсь.
Цена подвешенного брэнда
По неподтвержденным данным, Руслан Пашков предлагал своим западным партнерам приобрести у него права на их же собственные торговые марки в России, но порядок сумм — сотни тысяч долларов — европейских производителей деликатесов не устроил. Примерно столько же просили у японского концерна Akai, но и тут сделка не состоялась.
Локальные брэнды вроде того же Гурмана стоят дешевле — до $40 тыс. Марка из словаря (брэнд не раскручен, но слово хорошее), зарегистрированная по нескольким товарным классам, оценивается в $5-6 тыс. Как уже говорилось, почти весь орфографический словарь запатентован. Например, многие из используемых или спящих названий кондитерских изделий принадлежат фирме ветеранов-афганцев Май (подобные продавцы напоминают мне архивариуса из 12 стульев, который впарил отцу Федору гарнитур генеральши Поповой).
Схема перехвата брэнда в общих чертах выглядит так. Продвинутый в патентных делах юрист ищет в базе данных Роспатента и в западной прессе крупные компании, которые предположительно могут открыть в обозримом будущем бизнес в России. Это могут быть известные фирмы, не имеющие в России собственного офиса, у которых доля российских продаж в общем объеме не превышает 1-2% — очень часто подобный экспорт в Россию бывает серым и даже черным. Если у торговой марки нет международной регистрации, включая Россию, то юрист записывает этот брэнд на себя в английском и русском варианте написания. Если есть — пытается сначала доказать, что брэнд в России не используется в течение трех лет, и в случае успеха, опять же, регистрирует его на себя с целью дальнейшей продажи. Надо сказать, что до 2002 года в законе о товарных знаках указывался другой контрольный срок — пять лет, то есть теперь шансов перехватить брэнд стало значительно больше.
Доказательством использования брэнда считается документация, подтверждающая факты производства либо продаж на территории России. Что может стать большой проблемой для компаний, не имеющих в России официального представительства, или для тех, у кого эта документация находится в беспорядке. Юрист из Groot рассказал корреспонденту Денег, как вся компания чуть ли не на руках носила пожилую сотрудницу, которая, как выяснилось, бережно хранила все важные документы, начиная с 1993 года. Если бы не она, Groot не смогла бы доказать факт своей коммерческой деятельности в России, и компании просто не удалось бы отбиться от Руслана Пашкова.
Торговец брэндами, понятно, никакой организацией производства не занимается — он просто предлагает купить ту или иную всем известную марку тому или иному малоизвестному профильному производителю. Тем не менее этот бизнес достаточно рискованный, ведь очень много денег уходит на регистрацию патентов, которые могут и не выстрелить.
Сергей Зуйков, говоря о затратах, сообщил, что каждая операция по захвату торговой марки обходится ему в $10-15 тыс. (в зависимости от стоимости брэнда сумма, по его словам, может увеличиться и до $100 тыс.) Собственно пошлина обходится всего в $300. Однако в список расходов попадают также доплата за каждый класс продукции или услуг, по которому регистрируется торговая марка, вознаграждение патентному поверенному и проч., так что регистрация в целом стоит $1,5-2 тыс. Еще не так давно расценки были куда меньше — 300 руб. за регистрацию плюс 50 руб. за каждый дополнительный класс, и именно в этот период продавцы брэндов регистрировали все, что только попадалось под руку.
По неофициальным данным, около половины затрат продавца брэндов уходит на поощрение специалиста Роспатента, который может притвориться чайником — закрыть глаза на известность атакованной торговой марки и провести экспертизу так, как нужно клиенту.
Стоит отметить, что с аналогичными проблемами сталкиваются и крупные российские компании, работающие на экспорт. К примеру, компания Сладко, производящая кондитерские изделия, на Украине столкнулась со своим двойником, который зарегистрировал эту торговую марку на себя, как только узнал, что Сладко намерена развернуть рекламную кампанию в братской стране. Марку у предприимчивых украинцев пришлось выкупать.
Марина Богданова: Самой главной проблемой считаю противоречие между понятиями товарный знак и фирменное наименование
Средства защиты
Российское законодательство постоянно реформируется. Тем не менее дыры в законодательстве, позволяющие успешно заниматься патентным рэкетом, остаются. Как не попасть в серию затяжных судебных процессов, можно ли исключить саму возможность выкупа собственного товарного знака?
Марина Богданова, директор московского офиса юридической компании Усков и партнеры: Я полагаю, что крупным фирмам или брэндам следует отбиваться через свою общеизвестность — такая норма предусмотрена в статье 19 закона О товарных знаках. Согласно ей, общеизвестные знаки не могут быть использованы ни в одной из существующих товарных групп, даже если владелец этого знака не озаботился регистрацией. То есть если знак Coca-Cola будет признан Роспатентом общеизвестным, то какой-нибудь ПБОЮЛ шить трусы или торговать семечками под этой маркой не сможет ни в коем случае — общеизвестность распространяется на все классы товаров. Тем не менее, процедура обычной экспертизы при регистрации товарного знака не идеальна. Эксперт может и не знать о существовании крупной компании. Или делать вид, что ничего о ней не знает.
Вот вам и почва для патентного рэкета и коррупции — вывод очевиден, и это объективная реальность. Однако специалисты Роспатента прокомментировать это умозаключение корреспонденту Денег не смогли (или не захотели), сыграв с ним в обычный бюрократический футбол. А жаль.
Марина Богданова: Если сравнивать патент с автомобильной сигнализацией, то можно вспомнить, что на Мерседес ставится дорогая сигнализация, а на Запорожец — дешевая. Если у вас небольшая фирма, выпускающая локальный продукт, то вам, конечно, достаточно зарегистрировать товарную марку на этот продукт лишь в той стране, где вы проживаете, и в одном товарном классе. Если же вы — транснациональная компания, то, разумеется, стоимость защиты от пиратов резко возрастает — по-хорошему, нужно регистрировать товарную марку во всех значимых для вас странах мира и по всем товарным классам. Чтобы упростить всю эту процедуру, существует так называемое Мадридское соглашение, подписанное странами Европы, Россией и США, — участие в нем позволяет платить за всемирные права централизованно, без лишней волокиты.
Любопытно, что защитить себя патентами пытаются не только компании, но и видные фигуры гламурного истеблишмента. К примеру, певицы Алла Пугачева и Лариса Долина зарегистрировали на себя торговые марки Алла Пугачева, Алла Борисовна и Лариса Долина в 11 из 42 товарных классов. Понятно, что они могут петь без опаски и в отсутствие патента, но зато такая регистрация поможет им защитить свои права в сфере, скажем, производства туалетной бумаги. Проблема здесь в том, что в этом случае Алла Пугачева должна будет сама наладить выпуск этой самой бумаги — иначе через три года брэнд Алла Борисовна можно будет у нее отобрать как неиспользуемый.
Здесь можно упомянуть также писателя Игоря Волгина, который уже нажил себе двойника, поскольку не запатентовал вовремя свои имя и фамилию.
Эксперты и участники патентных войн единодушны в том, что российское патентное законодательство далеко от совершенства. Однако перспективы его развития оценивают по-разному.
Марина Богданова: Самой главной проблемой в существующем патентном законодательстве я считаю противоречие между понятиями товарный знак и фирменное наименование. К примеру, Sony — это фирменное наименование, а название Play Station, под которым эта фирма выпускает игровую приставку, — товарный знак. Так вот, закона о фирменных наименованиях не существует вовсе. Еще одна дыра в нынешнем законе — любая фирма может претендовать на любой общеизвестный знак, если он таковым формально не признан. Тем не менее я думаю, что патентные войны постепенно сходят на нет, поскольку наше законодательство приближается к общемировому. Эксперты в Роспатенте стали более квалифицированными, они понимают, с кем имеют дело.
Валерий Медведев: В США какой-нибудь местный ПБОЮЛ не может зарегистрировать на себя, к примеру, марку Форд — пиратские регистрации там исключены. Если наша патентная система в корне не изменится, то по-прежнему будет торжествовать принцип кто первый, тот и прав. И, значит, патентный рэкет никуда не исчезнет.
В последнем уверен Сергей Зуйков, который ведет переговоры о продаже очередной известной марки ее зарубежному владельцу — Starbucks: Starbucks собиралась открыть бизнес в России, но мы их опередили. В сентябре планируется появление первой кофейни Starbucks — но к оригинальному Starbucks она не будет иметь никакого отношения. Раньше меня спрашивали, участвую ли я в этом проекте? Хочу заявить: да, участвую, это я зарегистрировал и продаю этот товарный знак!
Источник: журнал Коммерсантъ-Деньги
«
